Склонившись под мглой снеговою,
Девчонка с ведерком пустым
Чуть движется… А за Невою
Клубится пожарища дым.

А там, меж сугробов горбатых,
Где трудно и взрослым шагать,
На саночках узких ребята
Везут свою мертвую мать.

Везут – и за вымершим садом
Их след исчезает в снегу…
А небо трясет канонада –
На месть и на гибель врагу.

Сметая фашистские доты,
Не молкнут Кронштадта форты!
Отважная наша пехота
Стоит у бессмертной черты.

Кронштадтский злой, неукротимый ветер
в мое лицо закинутое бьет.
В бомбоубежищах уснули дети,
ночная стража встала у ворот.

Над Ленинградом – смертная угроза…
Бессонны ночи, тяжек день любой.
Но мы забыли, что такое слезы.
Что называлось страхом и мольбой.

Я говорю: нас граждан Ленинграда,
Не поколеблет грохот канонад,
и если завтра будут баррикады –
мы не покинем наших баррикад.

И женщины с бойцами встанут рядом,
И дети нам патроны поднесут,
И надо всеми нами зацветут
Старинные знамена Петрограда.

Руками сжав обугленное сердце,
Такое обещание даю
Я, горожанка, мать красноармейца,
Погибшего под Стрельною в бою.